Глава II. Озеро слез
"Все страньше и страньше!" - вскричала Алиса (от удивления она даже на мгновение забыла, как надо правильно говорить). "Теперь я раздвигаюсь, словно самый большой в мире телескоп! Прощайте, ноги!" (В этот момент она посмотрела на свои ноги, которые остались так далеко внизу, что их было уже почти и не видно.) "Бедные мои ножки, кто теперь будет надевать на вас чулки и туфли, хотелось бы мне знать? Я уже никак не смогу этим заниматься! Вы теперь слишком далеко, чтобы я о вас заботилась; придется вам как-нибудь самим управляться. Однако, надо мне быть с ними поласковей, - подумала Алиса, - а то еще не захотят идти туда, куда мне понадобится! Пожалуй, я буду дарить им новую пару ботиночек на каждое Рождество."
И она стала обдумывать, как бы это устроить. "Придется отправлять подарок с посыльным, - решила она, - и как забавно это будет выглядеть - посылать подарки собственным ногам! А каким странным получится адрес!
Г-же Алисиной Правой Ноге,
Каминный Коврик,
возле Каминной Решетки
(с любовью от Алисы) О боже, что за вздор я несу!"
Как раз в этот момент ее голова ударилась о потолок: в ней было уже более девяти футов росту, и она быстро схватила ключик и побежала к дверце в сад.
Бедная Алиса! Все, что она могла - это заглянуть в сад одним глазком, и то для этого ей нужно было лечь на пол; шансов попасть внутрь теперь было меньше, чем когда-либо, так что она снова села и заплакала.
"Как тебе не стыдно, - сказала Алиса, - такая большая девочка - (тут она, конечно, была права) - а плачешь! Прекрати немедленно, кому говорю!" Однако она не прекратила, а продолжала в том же духе, изливая целые галлоны слез, до тех пор, пока вокруг нее не образовалась лужа шириной в половину зала и глубиной в четыре дюйма. [3]
Через какое-то время она услышала в отдалении топот маленьких ног и быстро вытерла глаза, чтобы посмотреть, что же такое приближается. Это оказался Белый Кролик; он возвращался, роскошно одетый, с парой белых лайковых перчаток в одной руке [4] и большим веером в другой. Он ужасно спешил, бормоча на бегу: "Ох! Герцогиня, Герцогиня! Ох! Она будет просто в ярости, если я заставлю ее ждать!" Алиса была в таком отчаянии, что готова была обратиться за помощью к кому угодно, так что, когда Кролик пробегал мимо нее, она начала тихим, робким голосом: "Будьте так добры, сэр..." Кролик подскочил, как ужаленный, выронил белые лайковые перчатки и веер и со всех ног помчался прочь, в темноту.
Алиса подобрала веер и перчатки и, поскольку в зале было очень жарко, принялась обмахиваться, продолжая говорить: "Боже мой, какой странный день сегодня! А вчера все шло, как обычно. Интересно, уж не поменялась ли я ночью? Надо подумать: была ли я собой, когда встала утром? Кажется, я припоминаю, что чувствовала себя как-то не так. Но если я - это не я, то возникает следующий вопрос: кем же я в таком случае стала? Вот уж загадка из загадок!" И она стала перебирать всех знакомых девочек своего возраста, пытаясь понять, не могла ли она превратиться в одну из них.
"Конечно же, я не Ада, - сказала она, - у Ады волосы вьются такими длинными локонами, а у меня волосы вовсе не вьющиеся; и уж наверняка я не Мэйбл, поскольку я знаю обо всем на свете, а она, бедняжка, знает столько мало! Кроме того, она - это она, а я - это я, и - ох, ну до чего все это запутано! Постараюсь проверить, знаю ли я все то, что знала обычно. Значит, так, четырежды пять - двенадцать, четырежды шесть - тринадцать, четырежды семь - о, нет! Так я до двадцати никогда не дойду! Ладно, таблица умножения ничего не доказует; попробуем лучше географию. Лондон - столица Парижа, а Париж - столица Рима, а Рим - нет, все неправильно! Ну точно, я превратилась в Мэйбл! Попробую-ка рассказать стишок "Трудолюбивая пчела [5]" - она сложила руки на коленях, как будто отвечала урок, и стала читать стихотворение, однако голос ее зазвучал хрипло и странно, и слова выходили не те, что обычно:
Рыболюбивый крокодил
Растит для пользы хвост,
И рассекает желтый Нил,
Простершись во весь рост.
О, сколь старательно плывет
Он по речной волне,
И рыбку каждую зовет:
"Пожалуй в пасть ко мне!"
"Я просто уверена, что это не те слова", - сказала бедная Алиса, и глаза ее вновь наполнились слезами, пока она продолжала: "Выходит, я все-таки Мэйбл, и мне придется жить в ее убогом маленьком домишке, и у меня почти совсем не будет игрушек, и - ох! - сколько же уроков мне придется учить! Ну уж нет, если я Мэйбл, тогда я лучше так и останусь тут! Пусть они свешивают головы и кричат: "Поднимайся к нам опять, дорогая!" Я лишь посмотрю вверх и скажу: "А кто я такая? Сначала объясните мне это, и если мне понравится быть этим человеком, тогда я поднимусь; а если нет, то я останусь здесь, пока не стану кем-нибудь еще" - но, в конце концов!" - зарыдала вдруг Алиса в голос, - "я так хочу, чтобы они пришли и свесили головы! Мне так страшно надоело быть здесь одной!"
На этих словах она взглянула на собственные руки и с удивлением обнаружила, что, сама того не замечая, во время своей речи натянула одну из крошечных белых лайковых перчаток Кролика. "Как это я смогла?" - подумала она. "Не иначе, я опять уменьшаюсь." Алиса встала и подошла к столику, чтобы по нему измерить свой рост, и обнаружила, что, насколько она могла судить, уже сократилась до двух футов и продолжает стремительно уменьшаться. Она быстро догадалась, что причиной тому был веер, который она все еще держала в руках, и поспешно бросила его - как раз вовремя, иначе могла совсем исчезнуть.
"Уф, еле спаслась!" - сказала Алиса, изрядно напуганная столь быстрой переменой, однако весьма обрадованная тем, что по-прежнему существует. "Ну а теперь - в сад!" - и она побежала со всех ног к заветной дверце, но увы! та, как и прежде, была заперта, а золотой ключик, как и прежде, лежал на столе, "и положение хуже, чем когдалибо, - подумала бедняжка, - потому что я никогда еще не была такой крошечной, никогда! По-моему, хуже уже быть просто не может!"
И, стоило ей произнести эти слова, нога ее поскользнулась, и и в следующий момент - плюх! - Алиса была уже по горло в соленой воде. В первый момент она решила, что упала в море, "значит, я смогу вернуться домой по железной дороге", - сказала она себе. (Однажды в своей жизни Алиса была на море, и пришла к общему заключению, что, в какое бы место на английском побережье вы ни отправились, вы обнаружите там несколько купальных кабин в море, [6] детей, копающихся в песке деревянными лопатками, на пляже, дальше на берегу - здания пансионов, а за ними железнодорожную станцию.) Однако скоро она поняла, что оказалась в луже собственных слез, которую наплакала, когда была девяти футов ростом.
"Вот ведь не надо было мне столько реветь!" - говорила себе Алиса, плавая туда-сюда в тщетных поисках берега. "Теперь, должно быть, я буду за это наказана - утону в собственных слезах! Конечно, странная это вышла бы штука! Впрочем, сегодня все странно."
Тут она услышала, как что-то плещется неподалеку, и поплыла туда, дабы выяснить, что именно; поначалу она подумала, что это морж или бегемот, но затем вспомнила, какая она маленькая, и вскоре обнаружила, что это всего-навсего мышь, которая, как и сама Алиса, поскользнулась и свалилась в воду.
"Выйдет ли какой-нибудь прок, - подумала Алиса, - если я заговорю с мышью? Сегодня все такое необычное, что, наверное, она умеет говорить; в любом случае, попытка - не пытка." Так что она начала: "О Мышь, не знаете ли вы, как выбраться из этого озера? Я ужасно устала, плавая здесь. О Мышь!" (Алиса решила, что именно так и следует обращаться к мыши; она никогда не делала этого прежде, но вспомнила, как однажды заглянула в учебник латинской грамматики своего брата и увидела там правила склонения. "Именительный - мышь, родительный - мыши, дательный - мыши, винительный - мышь, звательный - о мышь!") Мышь посмотрела на нее с некоторым любопытством и как будто даже подмигнула своим маленьким глазиком, но ничего не сказала.
"Может, она по-английски не понимает? - подумала Алиса. - Наверное, это французская мышь, которая приплыла вместе с Вильгельмом Завоевателем." (При всех своих исторических познаниях, Алиса не очень хорошо представляла себе, что когда происходило.) Так что она начала снова: "Qu est ma chante? [7]" - ибо такова была первая фраза в ее учебнике французского. Мышь вдруг прямо-таки выпрыгнула из воды и шлепнулась обратно, дрожа от ужаса. "Ой, простите! - поспешно воскликнула Алиса, опасаясь, что задела чувства бедного животного. - Я совсем забыла, что вы не любите кошек!"
- Не люблю кошек! - возмущенно крикнула Мышь. - А ты бы их любила на моем месте?
- Ну, наверно нет, - сказала Алиса примирительным тоном, - не сердитесь из-за этого. Но я бы хотела, чтобы вы взглянули на нашу кошку Дину: думаю, вы бы полюбили кошек, если бы увидели ее. Она такое милое создание, - продолжала Алиса, наполовину сама для себя, лениво плывя по озеру, - и она так очаровательно мурлычет, сидя у камина, лижет лапку и умывает мордочку - и она такая мягкая, ее так приятно гладить - и она так замечательно ловит мышей - ох, простите!" - снова вскрикнула Алиса, ибо на сей раз у Мыши вся шерстка встала дыбом - как видно, теперь она была оскорблена не на шутку. - Мы не будем больше говорить о Дине, если вы не хотите!
- Мы, ну как же! - возмутилась Мышь, которую пробирала дрожь до самого кончика хвоста. - Можно подумать, это я начала эту тему! Наша семья всегда ненавидела кошек: гнусные, низкие, вульгарные твари! Даже не упоминай этого слова в моем присутствии!
- Нет-нет, больше не буду! - воскликнула Алиса и поспешила сменить тему разговора. - А вы... вы любите... любите... собак?
Мышь ничего не ответила, так что Алиса пылко продолжила:
- У нас по соседству живет такой чудный песик - мне бы хотелось его вам показать! Маленький терьер с блестящими глазами и такой длинной вьющейся коричневой шерстью - прелесть! Он умеет приносить брошенные предметы, и служить, прося угощение, и вообще, он столько всего умеет - я и половины не упомню! Он принадлежит фермеру, ну, вы понимаете, так тот говорит - от этого пса столько пользы, что за него и сотни фунтов не жалко! Представьте, переловил уже всех крыс и м... ой, нет! - огорченно вскрикнула Алиса. - Боюсь, я опять ее обидела! - ибо Мышь теперь плыла прочь со всей резвостью, на какую была способна, так что по озеру даже пошли волны.
- Мышка, милая! - кротко позвала ее Алиса. - Вернитесь, пожалуйста, и мы больше не будем говорить ни о кошках, ни о собаках, раз они вам не нравятся!
Когда Мышь услышала это, то повернулась и неспешно поплыла назад: ее мордочка была совсем бледной (от гнева, решила Алиса), и когда она заговорила, голос ее был слаб и дрожал:
- Давай выберемся на берег, и я расскажу тебе мою историю, тогда ты поймешь, за что я ненавижу кошек и собак.
И в самом деле, пора было выбираться, ибо в озере уже становилось тесно от упавших туда птиц и зверей: среди них были Утка и птица Додо, Попугай Лори и Орленок [8] и другие странные существа. Алиса указала путь, и вся компания поплыла к берегу.
На главную | Об авторе | О книге | Переводы | Статьи | Иллюстрации | Экранизации | Цитаты | Отзывы
